«А я — ростом маленький…»

Директор благотворительного фонда поддержки социальных программ «Петровка, 38» Александр Обойдихин посетил ветерана ВОВ Михаила Игнатьевича Сабанина, поздравил его с Днем Великой Победы и вручил цветы, подарки и материальную помощь.

Старшина милиции Михаил САБАНИН рассказал некоторые подробности своей юности, военных лет и службы в родном полку. Защищать Отечество Михаил Игнатьевич отправился в 1942 году, когда ему ещё не исполнилось и 18 лет.

— Я родился в деревне в 20 километрах от Казани, — говорит Михаил Игнатьевич, доставая с полки сувенирные лапти. — Если надо было в город попасть, люди пешком добирались, туда-сюда 40 километров…

У нас не было ни электричества, ни денег. Работали в поле за «палочки» (трудодни). А на них ничего не купишь. Но выдавали картофель, зерно. Я в лаптях пахал, боронил. В дождь вода в них заливалась и быстро выливалась. Поэтому ноги всегда сухими были…

Когда оказался в армии, отправили меня в Гороховецкие лагеря Владимирской области для обучения. Хотели в стрелковый полк взять. А винтовка со штыком — выше головы. Тренировали в штыковую атаку идти. Но штык перевешивал — в землю…

Командир видит, что не гожусь. Трактористов — к танкистам, мотористов — к морякам, в лётчики кого-то. А я — ростом маленький. Куда меня? Подходит ко мне кто-то из офицеров, говорит: возьму его в Москву… В столице на аэродроме прожектором светил.

В Москве юный Сабанин также служил в отделении зенитчиков, которые охраняли завод имени Сталина от налётов немецкой авиации.

— На крышах стоял, — добавляет Михаил Игнатьевич. — Правда, мне подставку делали… Но подрос, достиг 18 лет. И снова: куда меня? На переподготовку и на фронт! В артиллерию! И отправили в сторону Белоруссии.

Осенью 1944 года Сабанин был распределён в состав маршевой батареи 1-го Белорусского фронта. С войсками он дошёл до Берлина, Победу встретил на Эльбе.

— Главное событие — штурм Берлина, — говорит старшина милиции. — Жутко было. Танки шли с прожекторами, с сиренами. Перед этим — артподготовка, били «катюши»… Горело и дрожало всё. Потом мы передвигались по городу от квартала к кварталу…

На Рейхстаге Сабанин автограф не оставил, потому что его подразделение перенаправили к Эльбе. 8 мая, когда объявили о Победе над германскими нацистами, «солдаты забирались на орудия с гармошками, веселье было».

— Запомнилось ещё: убитые лошади с телегами, с пушками на дорогах, — добавляет ветеран. — И разрушенный берлинский зоопарк — бегали выжившие косули и другие животные…

После демобилизации Сабанин участвовал в парадах на Красной площади. Тогда он и познакомился московскими милиционерами и решил стать сотрудником органов внутренних дел.

— А куда мне? Опять в деревню? — вспоминает Михаил Игнатьевич. — Там трудодни, люди крапиву собирали, щи варили, так витаминами питались. Думаю, нет. Написал рапорт на службу в органы внутренних дел. И по комсомольской путёвке меня направили в Москву. Приехал на Петровку, 38. На проходной спрашивают: «Куда ты?» — «На службу! Вот у меня путёвочка». Постовой почитал и говорит: «Ну, иди в кадры». А оттуда в конвойный полк направили.

Командир полка был старший лейтенант Сухов. Имел 4 класса образования. Многие сотрудники примерно столько же закончили классов. А я имел красивый почерк. Старая печатная машинка всё время ломалась. Поэтому сразу меня загрузили переписыванием приказов, рапортов, запросов, копий приговоров и так далее.

24 мая 1948 года я стал работать в полку. Но три месяца ещё проходил проверку. И зарплату не видел. Помню, супруга мне давала рубль на сутки. Обед в нашей столовой стоил 50 копеек. Хороший обед был. И 50 граммов водки можно было принять… А зачислили в штат меня только 24 августа. Тёща всё время жене моей говорила: «Гони ты его, кормишь, поишь его, а он за 3 месяца копейки не принёс». Вот так я начинал службу в милиции.

Служба лёгкой не была. Вот, например, выносят судьи приговор. Нас, конвоиров, восемь человек, а подсудимых — в два раза больше в зале суда. Приговоры такие: кому пятнадцать лет, кому двадцать. Уголовники снимают ботинки и швыряют их в судей. А потом их «штурмуют». Это сейчас подозреваемые и обвиняемые изолированы решётками. С собаками их сторожат. Тогда даже наручников у нас не было. На скамейках друг за другом сидели в зале все. Рядом — родственники, знакомые, друзья. И нож в спину можно было получить…

В период службы Сабанин занимал разные должности, в том числе был старшиной полка. Он отвечал за всё большое хозяйство подразделения: вооружение, специальные средства, техника, вещевое довольствие и многое другое.

— Как сотрудники жили в общежитии: всё было предусмотрено, — отмечает Михаил Игнатьевич. — На 1-м этаже – школа. В ней учились все, чтоб не 2—4 класса у милиционеров за плечами было. Доктора работали: и терапевт, и зубной. В полуподвале — сапожник. Парикмахер! Гардероб круглосуточный. В шинели в лифт войти запрещалось! Душевая. Газовые плиты на каждом этаже стояли. Никогда не выключался огромный титан. С 6 утра работал буфет: сосиски, сардельки, чай, кофе. Обед привозили и ужин.

Служба была непростой, но и быт был организован.

Михаил Сабанин в разные годы замещал должности заместителя председателя и ответственного секретаря Совета ветеранов полка охраны и конвоирования подозреваемых и обвиняемых ГУ МВД России по г. Москве. В 2015 году был избран председателем. Сегодня он продолжает активную деятельность в составе ветеранской организации подразделения.